Абай
Десятки километров степного простора – пейзаж за окном авто кажется обманчиво однообразным, пустынным… Но нет – то гряда сопок засинеет на горизонте изящными очертаниями, то солончаки-такыры порадуют взор цветным обрамлением пыльно-серого разнотравья. Глядя на пестрые табуны коров и грациозно-лениво обмахивающихся хвостами лошадей, легко представить быт кочевья, проникнуться прошлым. В воображении сами собой возникают смуглые, обветренные лица степняков, неспешно беседующих у юрты, гортанное хеканье джигитующих неподалеку юношей, резвящиеся жеребята с пушистыми еще, короткими хвостами, дымящиеся казаны над кострами… Хранит эта земля воспоминания и об одной из трагичных историй любви – девушки Енлик и юноши Кебек, о чем молчаливо свидетельствует шестиметровая «Башня любви» с прямоугольным куполом из бело-серого гранита. На черной плите памятника казахским Ромео и Джульетты – высказывание Абая: «Көп жасамай көк орған, Жарасы үлкен жас олім», смысл которого на русский можно перевести так: молодая жизнь скошена, как зеленая трава, велика рана от ранней смерти. Как и шекспировские герои, влюбленные пали жертвами родовой вражды – согласно легенде батыр из рода Тобыкты по имени Кебек полюбил девушку-найманку, сосватанную за другого. Енлик не улыбалась участь быть женой старика из рода Керей, и однажды ночью возлюбленные совершили побег. Печально, но в красивых сказаниях о любви бывает место и трагичной жестокости древних обычаев – старейшины родов сочли их поступок предательством, беглецов решено было казнить, ведь согласно шариату, засватанная девушка считалась уже принадлежащей жениху. В судебно-правовом своде степных законов «Жеты жаргы» оговаривается, что отец невесты имеет право изменить заключенный договор, но, к сожалению, этого сделано не было. Почему? Теперь уже никто не скажет, и только молчаливая степь хранит правду о том, чем руководствовался отец невесты и по каким причинам Кенгирбай-бий дал свое согласие на казнь несчастных влюбленных. Быть может, опасение за и без того напряженные отношения между Тобыкты и Найманами, а может, были и иные, дополнительные причины…
Узкая полоса дороги стремится к горизонту, гипнотизируя, погружает в мысли. Вспоминая начало романа Мухтара Ауэзова «Путь Абая», волнительно представлять как по этой дороге возвращался Абай домой с учебы в Семипалатинском в медресе. Быть может, проезжая по этой дороге иной раз, знаменитый мыслитель так же глядя на размеренный танец ковылей на ветру, задумывался о бытовых задачах, а может, строил планы о том, какие слова подобрать для перевода «Евгения Онегина», представлял, как воспримет степная молодежь творение русского классика на вечерних чтениях. В подобных размышлениях дорога всегда летит незаметно - кажется, недавно выехали, однако, вот, уже виднеется постамент-указатель с надписью «Жидебай». Осталось свернуть направо, проехать 11 километров и уже можно увидеть каменную пирамиду, расположенную перед фасадом самого дома-музея – обозначение центра Евразийского континента. Впрочем, если разобраться, то никакой это не центр, но точный пока еще не обозначен, хоть и известно, что расположен примерно в 40 километрах к юго-западу от Семипалатинска. В целом, не суть –культурной ценности местности это не умаляет.
Урочище Жидебай по праву носит название родины Абая, как великого деятеля казахской культуры, но на самом деле, родился Ибрагим в предгорьях Шынгыстау, а в кыстау (зимовка – каз.) переселился уже в 1894 году, в возрасте 49 лет. Именно здесь было написано большинство творений гения казахской литературы, здесь же, вблизи урочища, расположены изумительной красоты мавзолеи родных и близких великого автора – мудрой бабушки Зере, поощрявшей тягу внука к книгам, ласковой, горячо любившей сына Улжан – матери Абая, его любимого младшего брата Оспана, а так же, знаменитого племянника - поэта Шакарима Кудайбердиева. Здесь же покоится и сам автор «Слов назидания».
Табличка на входе сообщает, что музей открыт для посетителей каждый день с 10 часов утра до 18, кроме понедельника, вторника и последнего дня месяца. Мне повезло приехать в четверг, прохожу. Двор пестрит цветами. Жаль, что нет данных о том, каким был двор, когда здесь жили отец Абая Кунанбай и сам поэт – к примеру, непонятно, где могли располагаться стойла для лошадей, астау, из которого поили скот и, в целом, был ли разбит сад… Зато, порадовали экспонаты, расположенные во дворе – маленькая черная арба, предназначенная для перевозки сена и прочих хозяйственных нужд, и, небольшая же, пассажирская колесная повозка с широким сиденьем и короткими оглоблями. Именно они выглядят наиболее старыми – ветхое серое дерево потрескалось, выступающие участки поверхности отполированы множественными касаниями рук и трением о бока лошади – мелочь, позволяющая проникнуться более чем вековой древностью экспоната. Нетерпение гнало меня в дом, туда, где вершилось таинство рождения глубоких мыслей поэта, прозаика, композитора…
Первое, что поражает в столовой комнате – сундуки, шкафы и тумбочки для хранения продуктов и кухонной утвари, инкрустированные шлифованно-блестящими пластинами характерного цвета. Очень трудоёмкий процесс, даже если не учитывать, что сделаны они очень искусно из рёберных и лопаточных лошадиных костей. Стоит напомнить, что род Абая был славен мудрыми правителями, султанами, биями, а отец его, Кунанбай, был ага-султаном, утвержденным генерал-губернатором Западной Сибири - соответственно, был не из бедных и мог позволить себе такой «гарнитур». На шкафах для посуды в ряд расставлены блюдо для бешбармака, чаша в виде корытца – мне подумалось, для мытья посуды - и чаша поменьше, всё - из темно-коричневого блестящего дерева. Ближе к окну - дастархан, покрытый белой скатертью, со стоящей в центре большой чашой для кумыса с черпаком в окружении нескольких пиал. Одна из пиал больше, чем остальные – специально для гостя, что еще раз подчеркивает, насколько уважительно принято было относиться к гостям, даже в такой мелочи. Думается мне, повелось это еще со времен кочевья, когда суровые условия жизни в степи сплачивали людей, показывая истинную ценность великодушия, лояльного отношения друг к другу, что, в свою очередь, повлияло на становление казахского менталитета в целом. На мой взгляд, черта, важность которой для гармоничного развития государства переоценить сложно. В общем, можно считать, что нам повезло.
В условиях суровых степных морозов сохранить в саманном доме тепло, наверняка, было не просто, о чем свидетельствует наличие печей во всех комнатах. Но больше всего меня впечатлила русская печь для приготовления пищи: два огромных отверстия, в которые опускали казаны, накрытые деревянными крышками с ручкой в виде буквы «Н». Наверняка, такие объёмы были удобны при приготовлении пищи, особенно, если учесть, что в доме всегда было много гостей – Кунанбай, как старший султан и общественный деятель принимал посетителей, Абай привечал степную молодёжь. Стоящие у печи три самовара – медный, серебряный и латунный – наряду с внушительной печью молчаливо свидетельствуют о тяге хозяина дома к современным новинкам. В одной из комнат нашлась висящей и знаменитая маленькая трёхструнная домбра-талисман, которую мыслитель любил держать в руках во время бесед с гостями или когда зимними вечерами после ужина рассказывал домочадцам о том, что ему показалось интересным из прочитанного с утра. Впрочем, вторая домбра - побольше, на которой Абай наигрывал мелодии для красавицы-Айгерим или подбирал мелодию к любимой мною песне «Козимнин карасы» - так же хранится в музее. Хотелось коснуться, но не решилась – вряд ли домбра сохранится лучше, если каждый будет трогать... Но самой атмосферной в доме комнатой показался рабочий кабинет писателя – здесь обнаружились перо и чернильница, которыми он пользовался при написании своих бессмертных творений, и даже книги – на арабском, турецком, персидском, и русском языках… Рабочий стол, книжный шкаф, зеркало, настольная керосиновая лампа… Все предметы в комнате словно хранят в себе дыхание той эпохи, когда степной письменный фольклор был еще в процессе формирования в качестве фундамента казахской культуры, а знаменитые произведения мировой классики впервые коснулись кочевого сознания, что так же оказало значительное влияние на становление уникального мировоззрения степняков.
Немалое удивление вызвали две изогнутые деревянные дощечки, украшенные искусно вырезанной лошадиной костью – ими гладили вещи, предварительно нагревая над паром нижнюю, словно гофрированную поверхность – предмет поражающий современный взгляд своей примитивностью. Красота здесь во всем, даже в таких, казалось бы, мелочах, как «степной утюг», ларь для хранения продуктов или, например, кровать, принадлежавшая Дильде - первой жене Абая. Инкрустированная узорчатой костью с пустыми ныне глазками: там когда-то были вставлены бриллианты, а основание было украшено золотом - к сожалению, благодаря неизвестным экспроприаторам, до наших дней во всем изначальном великолепии кровать не сохранилась. Так же интересно то, что кровать имеет необычную форму – слегка изогнутую, как растущая луна – удивительно, но отсутствие проблем с давлением у наших предков объясняется именно такой конструкцией. Изящностью узоров поразило и легкое женское седло – подарок Абая своей младшей жене Айгерим, настоящее имя которой, на самом деле – Шукиман. Богато украшенное сверкающими серебряными пластинами, оно легко вписывается в образ тонкобровой, белоликой жены Абая, знакомый любому поклоннику автора по роману «Путь Абая».
Каждый предмет в кыстау (зимовка - каз.) пропитан духом эпохи баев и жатаков: от черно-белых фотографий слуг и причудливой арабской вязи на рукописях – до узорчатых верблюжьих ковров в жилых комнатах и огромных казанов в коптильне, предназначенной для засолки и хранения мяса. Есть в доме и фотографии сыновей Абая – Акылбая, Магауи, Абдрахамана. После смерти от туберкулеза последнего в 1895 году убитым горем отцом были написаны строки:
Простился с миром Абдрахман,
Лет двадцать семь прожив всего.
Когда вам свет сознанья дан,
Возможно, ль с кем сравнить его?
После смерти младшего же, Магауи, светоч казахской письменной литературы, не вынеся тяжести потерь, прожил всего 40 дней. Скончавшись в возрасте 59 лет, Ибрагим Кунанбаев оставил после себя огромное бесценное наследие: первые правовые документы, защищающие права женщин и бедняков, более полутора сотен стихов, первые переводы иноязычных произведений мировой классики, а так же «Слова назидания» и песни, что не утратили своей актуальности и по сей день... Но самое важное и неизмеримо ценное, за что мы можем быть благодарны нашему легендарному соотечественнику - это возможность восхищаться в его образе примером личности цельной и благородной, неравнодушной к судьбе своего народа, полной стремления к правде, справедливости, любви к меткому, обличающему слову… Можно с полной уверенностью утверждать, что строки Абая о том, что «только разум, наука, воля, совесть возвышают человека», критикующие тягу алчных биев к стяжательству и тирании, написаны им с полным осознанием и кристальной искренностью. Наша же задача - помнить заветы великих предков и следовать им, не взирая ни на чрезвычайно плотный информационный поток нашего времени, ни на глянец западной культуры, ни на что-либо иное.